А теперь тут всё будет зелёным, да. Я не удержался, когда нашёл этот фон.
Как оно вам? Ну, чисто на визуальное восприятие.

Вопрос: ?

1. Оставь этот		17	(62.96%)
2. Поставь уже наконец небо!		5	(18.52%)
3. Верни мне огонь!		5	(18.52%)
Всего:		27

---

Мне не видно неба!

Я сидел на земле и смотрел в небеса,
В глубокую синюю высь,
Что жалом терзала меня, как оса,
Что мне прошептала: «Склонись!

Согнись, как Атлант, упрись ты лбом в землю!
Ведь тоже несёшь ты всю тяжесть мою;
Глупцы говорят, что молитвам я внемлю,
А я захочу - раздавлю!

Опусти же, мальчишка, глаза,
Не смотри ты на то, что иное:
Небо, воздух, свобода, гроза, -
Не тебе разглядеть, не ты строил!»

И оно надавило до боли, до слёз;
Забулькал в грязи я, сдыхая,
Но, упрямый как Гудвин, волшебник стран Оз,
Встаю - и глаза высыхают.

Я снова встаю, следом снова удар -
Не знал я, что воздух тяжел!
И падаю, как будто давно уже стар;
Найду я ведь выход… Нашёл!

Вставать раз за разом, сжимать кулаки
И упираться костяшками в грязь,
Кусать свои губы, безумец аки,
И горло сдирать криком: «Слазь!»

И небо оставит меня, уставая,
Бороться с упрямцем - дурная стезя,
И голосом хриплым - почти пёсьим лаем -
Я прошепчу: «А твердили - нельзя…»

И снова глаза широко открываю,
И темная синь заполняет зрачки,
Разрежет мысли крыльев стая,
А губы шепчут краем: «Замолчи...»

Но вдруг мёртвый луч разрывает
Небо до белого мяса;
Второй, третий, сотый пылает,
И каждый разрезать обязан.

Лучи от домов, фонарей, самолётов,
От телефонов, компьютеров, «плазм»
Ложатся на воздух болезненным гнётом,
И задыхается небо от астм.

Я встаю - никаких мне ироний! -
И ору: слышно, верно, везде.
От Аляски и до Вероны,
И в горах, и в полях, и на дне.

“Погасите его! Я не вижу неба!
Погасите, тупицы, вы свет!
Эй, уберите пленённого Феба!
Иль без него не поесть вам обед?

Зачем оно вам? Что вам не видно?
Ложку до рта не донесть?
Дом вам не выбрать элитный
Иль за сериал не засесть?..»

Так я кричал и пытался
Лампы разбить по одной.
В итоге - землёй оказался.
Да, я ведь тоже такой.

@темы: строчки из нитей мозга

---

Внезапно обнаружил в ПЧ Белитруин

Наведаться, что ли? Хотя они только создались...

<div align="center"> <a href="http://www.diary.ru/~want-to-read/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/0/0/0/2000614/61474938.jpg"></a></div>

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Насущный вопрос

Так, оторвёмся от философии. Люди, скажите, у вас мой диз отображается?
И да. У кого есть красивое небо на бесшовный фон? Думаю сделать второй диз. Светлый, чтоб народ меня меньше пугался.

---

Насущный вопрос

Так, оторвёмся от философии. Люди, скажите, у вас мой диз отображается?
И да. У кого есть красивое небо на бесшовный фон? Думаю сделать второй диз. Светлый, чтоб народ меня меньше пугался.

---

Напочитать, да

Название: Возвращение
Автор: Темный ангел огня
Фандом: «ШНыр»
Рейтинг: R
Персонаж/Пейринг: Долбушин/Яра (Полина), упоминание Ул/Яра
Жанр: darkfic
Предупреждения: гет
Дисклеймер: Дмитрий Емец. Пожалуйста, не говорите ему об этом фике
Размещение: с разрешения
От автора: с даркфикш-феста

Яра сидела возле своего любимого дуба, обнимала его, прижималась, как маленькие дети обнимают своего большого плюшевого медведя, когда ночью боятся засыпать из-за темноты. И Яра тоже боялась темноты. Только от этой тьмы не спрятаться, потому что она внутри неё. В голове и в сердце. И она разрастается, душит, выдавливает слёзы.
Яра никого не хотела видеть. И нырять… она ни разу не ныряла с тех пор, как вернулась в ШНыр. Не потому, что её не допускали - она чувствовала, что просто не сможет и навсегда залипнет в болоте, как муха в липкой ленте. Только муха обычно умирает через пару дней, а вот что станет с Ярой? Если даже здесь, в этом мире, она задыхается, то что станет там?
Какое правило она нарушила, когда была Полиной, когда позабыла законы ШНыра, когда забыла всё?
Долбушин. Яра помнила его холодные пальцы на шее и груди, которые, казалось, оставляли ожоги. Помнила такие же холодные поцелуи. Помнила себя в зеркале, голую, и Долбушина позади себя.
Это казалось неправильным. Неправильно то, как она обнимала этого человека. Неправильно, что она вообще его обнимала. Она чувствовала, как рвётся её сердце, растаскивается на маленькие кусочки, как резиновая игрушка. Как будто она делала больно кому-то очень дорогому.
Она помнила ощущение влюблённости, когда ветер целовал её. Но как можно забыть самое важное? Даже на компьютерах важнейшая информация сохраняется, пока существует жёсткий диск. Это сказал кто-то из форта Долбушина. И, как оно часто бывает, сказал случайно и забыл, а кто-то запомнил. Только в этот раз это оказался не абстрактный «кто-то», а сама Яра.
Она казалась себе этим жёстким диском. Она старалась вспомнить того, кого любила, раз за разом. Какие у него глаза? А волосы? Он высокий или нет? Яра собрала и разобрала, наверное, тысячу портретов вроде тех, по которым составляется описание преступника. Ничего не получалось.
«Если бы я кого-то любила, я бы это помнила,» - эта мысль промелькнула в сознании ещё в самом начале поисков. Подленькая мысль, из тех, что скрыто управляют человеком. Гадкий такой гость, который вроде заходит на секундочку, ты его выставляешь, и он вроде как уходит навсегда. Но через полчаса он опять на твоей кухне, да ещё и разговор пытается завести.
Вот и эта мысль то и дело возвращалась к Яре и убеждала, что никого нет, а ветер любить могут только шизофреники. Правда, любят он его недолго - вскоре несчастных влюблённых изолируют в небольшой и мягкой комнате, где единственный ветер - дыхание.
Почему она пришла к Долбушину? Из жалости к нему? Из жалости к себе? Из желания проверить что-то в себе? Наверное, всё вместе. В конце концов, чистые, без всяких примесей, причины встречаются так же редко, как чистое золото.
Конечно, можно было оправдаться тем, что это случайно. Что она ничего не помнила, когда лежала на кровати Долбушина и подставляла тело под его руки. Или что это вообще произошло не с Ярой, а с Полиной.
Но Яра интуитивно чувствовала, что это - не выход. Самообман срабатывает ровно до тех пор, пока тебе не показывают неопровержимые улики. Для Яры же такой уликой был Ул.
Да, она сделала это. Обстоятельства не так важны - факт был и обжалованию не подлежит. Да и приговор озвучен. Теперь осталось ждать решения присяжных и судьи.
Яра поднялась с земли, вдохнула воздух ШНыра и закашлялась, как курильщик, бросивший сигарету и вдохнувший чистый воздух. После Москвы, наверное, так оно и было.
Девушка пошла к привязанному у одного из деревьев Эриху.
- Эрих, снова вместе, да? Не бойся, теперь всё решится, - прошептала она похлопала жеребца по шее. Эрих заржал.
Яра запрыгнула в седло и направила Эриха в небо. Рассвет провожал её холодным туманом и бледными лучами, скользившими по куртке, рукам и лицу.

@темы: ШНыр, фанфик, Дмитрий Емец, гет

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Эм... давно обещанное

Название: Первая за вечность
Автор: Темный ангел огня
Фандом: «История одного вампира» (фильм)
Персонаж/Пейринг: Даррен/Стив, Стив/Даррен - не принципиально
Жанр: angst с примесями
Рейтинг: PG-13
Warning: слэш, POV, своеобразное представление автора о вампирских чувствах
Отказ от прав: все принадлежит автору саги и режиссёрам
Размещение: с разрешения
От автора: да, вот он, цирк дю фрик. Какие-то вопросы? Кроме шуток, что непонятно - спрашивайте

Это всё-таки что-то неправильное - стоять ночью на кладбище и смотреть на свою собственную могилу. «Даррен Шэн» и годы жизни. Можно было бы сказать, что недолго парень мучился в этом мире, да и хорошо - но это было бы ошибкой. Потому что Даррен Шэн, парень неполных семнадцати лет, вечный недовыпускник и ученик вампира, стоял сейчас напротив надгробия со своим именем. И всё из-за последней прозвучавшей здесь характеристики.
Я стоял тут уже, наверное, полчаса. Просто сегодня год, как я умер. Ну, почти как день рождения наоборот. Немногие могут таким похвастаться. Плохо только, что и похвастаться-то некому.
Я удивлялся, почему мистер Крипсли так и не вылез сегодня из… вы думали, я скажу «комнаты»? Нет, из своего гроба. У вампиров свои ограничения - видимо, попытка природы хоть как-то уравнять их с людьми.
- Эй, Даррен, что за готические размышления на собственной могиле? - насмешливо спросил кто-то.
Я, конечно, постарался быть истинным вампиром и мгновенно обернуться, схватить незнакомца за руку и выспросить, что ему тут надо и откуда он знает моё имя. Но провал блестящей сцены «всемогущий вампир Даррен» был заложен уже в декорациях: во-первых, я пока только полувампир; во-вторых, моих сил тут явно недоставало; и наконец, я прекрасно знал, кто же этот «незнакомец». Поэтому секундой позже я лежал на траве, которая щекотала мне шею, и разглядывал бледное лицо своего некогда лучшего друга Стива.
- Шэн, что за девчачьи сопли? Зачем ты припёрся сюда? - сказал он. В голосе Стива всегда была какая-то насмешка, даже когда он говорил о серьёзных вещах.
- А что ты делаешь тут, Стив? Пришёл на могилу бывшего лучшего друга? - я старался говорить спокойно, хотя это не очень-то получалось. Я привык ко всем странностям жизни, но смерть от руки друга никак не входила в мои планы.
Мне показалось, что Стив чуть опешил. Вот почему именно - не знаю. Он поделиться не захотел.
- А знаешь, Даррен, это всё же символично. Умирать на своей могиле. Представляешь, какие предположения будут выдвигать те, кто увидит здесь твой труп? - рука Стива добралась до моего горла, острые ногти прижали артерию.
Стив смотрел на меня с такой ненавистью, что я уже больше опасался умереть от его взгляда, чем от когтей.
- Вот и всё, Даррен… - он отвернулся, его рука чуть дрогнула.
- Почему, Стив? - я уже не рассчитывал спастись. Может, поэтому задал самый глупый вопрос всех времён и народов. Да, вампиров он тоже касался.
- Почему?! - а вот теперь Стив смотрел прямо мне в глаза. - А почему ты украл мою мечту? Почему сговорился с Крипсли, чтобы стать вампиром? Почему, Даррен?
Я удивился. Неужели он и в самом деле в это верит? Неужели Стив, никогда не бывший глупым, верит в это?
А ведь он верил. Он правда верил, что я предал его. И теперь любые мои доводы будут звучать оправданиями-уловками, эдакими цирковыми трюками.
Теперь умирать хотелось ещё меньше. Лучший друг читает, что ты предал дружбу ради того, чтобы стать вампиром - хорошенький расклад, не правда ли?
Но может, есть способ…
Меня словно ударило по голове. Конечно, если мистер Крипсли не солгал…
- Я не предавал тебя, Стив. Я правда никогда не хотел быть вампиром.
- Да ну? - Стив расхохотался, его пальцы сжимались и разжимались у меня на шее. - И Окту ты украл. И хотел меня спасти. Брось, Шэн, сказки внукам рассказывают, только у тебя их уже точно не будет.
- Посмотри сам, - я поднял руку и потянулся к шее. - Я не предавал тебя.
Стив перехватил меня за кисть. Совсем прекрасно. Теперь всё точно зависело не от меня.
- Ты сам предлагаешь мне напиться твоей крови? Ты полоумный, Шэн. Но знаешь правило - никогда не отказывайся, если предлагают.
Стив царапнул шею и коснулся её губами. Интересно, откуда взялись легенды о клыках? Кусать ведь было бы гораздо неудобней…
Кровь медленно перетекала от меня к Стиву. Теперь я не смогу сопротивляться, даже если очень захочу. Его губы уже не казались такими холодными - я явно стремительно приближался к ним по температуре. Полувампиры, оказывается, теплее вампанцев…
Я не знаю, сколько времени прошло. Я чувствовал только, как утекала моя жизнь, утекала к тому, с кем я её делил. Стив дважды тихо застонал. Мистер Крипсли рассказывал мне, что кровь - вроде хранилища всех воспоминаний. Ну, как жидкий дневник человека. Может, так Стив узнает, что я не…
- Даррен… - он чуть отстранился. - Даррен…
Стив протянул руку и провёл тонкий надрез на своей шее. Кровь не заставила себя ждать.
-Стив, что ты… - я поразился, насколько слабым и хриплым стал мой голос.
- Возьми… мою. Иначе умрёшь, придурок, - он положил руку мне на затылок и притянул к своей шее.
Его кровь коснулась мох губ, и я машинально облизал их. Потом потянулся к ранке.
Кровь Стива была горячая и живая. Человеческая. Хотя я всегда предполагал, что вампиры и вампанцы отличаются от людей в этом плане.
И отличались. Казалось, едва достигнув желудка, кровь рассасывалась по организму, наполняла его вместо моей собственной. И я чувствовал, что это кровь Стива, я чувствовал его в себе, как будто по венам бегали сотни маленьких Стивов. Как будто я сам был Стивом. Я чувствовал, как он презирает мать, как бесится от вида учителей, как ненавидит мистера Крипсли. Я чувствовал всего Стива и знал каждую его мысль.
Кажется, я остановился только тогда, когда во мне не было уже ни капли моей крови. Я начал зализывать ранку, чувствуя, что Стив точно так же касается языком моей шеи.
Потом он посмотрел на меня. В глаза вернулась насмешка:
- Да, Шэн, кое-что стало для меня откровением, надо сказать…
Я не дал ему договорить. Я притянул его к себе и поцеловал. Почему я не сделал этого раньше? Почему не понимал?..
Стиву нравилось. Я знал это наверняка, потому что его удовольствие эхом отдавалось во мне.
- Пай-мальчик… где ты научился таким штучкам? - простонал Стив, отстранившись. - Впрочем, - его рука скользнула по моей груди, - не ты один знаешь кое-что новенькое…
Он гладил меня под майкой, а я целовал его в шею. И я слышал в себе каждый его стон прежде, чем он успевал прозвучать. И чувствовал, как он выгибается в те моменты, когда мне особенно хорошо…


- Где ты был? - мистер Крипсли сейчас страшно напоминал моего отца.
- Я гулял.
Мистер Крипсли пробурчал что-то насчёт того, что прогулки по кладбищу с вампанцем - романтика для гота-шизофреника.
- Стив - мой друг! - я выпалил это раньше, чем успел понять, чем мне это грозит.
- О да, - кивнул мистер Крипсли. - Я видел, какие вы хорошие друзья. Хотя для того, что понять, где чьи руки и кто это вообще, мне понадобилось не меньше пяти минут.
Казалось, кровь прилила не только к лицу, но и ко всему телу, даже к волосам.
- Вы видели?
- Мне хоть и много лет, но очки выписывать рано. Но меня больше интересует вопрос - почему?
Я отвернулся. И как выяснилось, этим-то и допустил ошибку.
- Что это? - вампир подошел ко мне и взял за подбородок. Его пальцы провели по шраму на шее. - Идиот! Он пил твою кровь? Но ты не выглядишь мёртвым. Неужели… - он запнулся. - Даррен, ты пил его кровь?
Я промолчал. Что бы я сейчас не ответил - это мне не поможет.
- Дурак… - простонал мистер Крипсли. - Идиот. Ты понимаешь, что вы сегодня сделали?!
Я решил не уходить от политики молчания.
- Иди отсюда, - он махнул рукой. - Теперь уже ничего не исправить. Детишки опять натворили дел.
Я попятился из палатки под горестное восклицание мистера Джутинга: «Обменяться смертью! Связать себя с вампанцем!» А в голове тихий насмешливый голос прошептал: «Как думаешь, мы встретимся ещё хоть раз за вечность?»
Я, не задумываясь, отозвался: «Конечно, Стив. Мы ведь теперь не сможем далеко разойтись».

@темы: слэш, фанфик, "История одного вампира", PG-13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дурацкое ощущение, когда задумки маршируют по извилинам. Я, как дурак, пытаюсь ох отловить, а нихрена. Бесит, однако. Пора изобретать для них капканы и клетки.

---

Путешествие, чёрт возьми, в женскую психологию

Название: Хроники безумия. Часть вторая. Закончить сказку по-другому
Автор: Темный ангел огня
Фандом: ориджинал
Пейринги: что найдёте - ваше. Устал спорить, где слеш/фемслэш/гет есть, а где нет
Жанр: драма, ужасы и психодел приплетаются
Рейтинг: R
Warning: изнасилование, кровь, убийства
Размещение: запрещено
От автора: небольшая перестановка в «Хрониках». Сначала должны были быть «Осколки отражений», но что-то я с ними долго маюсь

Вперёд.

Нож вошёл в горло легко и затормозил только тогда, когда лезвие закончилось, а рукоять врезалась в кожу. Тяжелое, неуклюжее тело обмякло, как проколотый мяч. Она выдернула нож - кровь сразу же нашла расширившийся выход - и отшвырнула этот отвратительный пузырь, наполненный кишками с дерьмом и спермой, на асфальт. Наверное, он сломал нос и стесал лицо - но это уже неважно. Теперь пусть сам себя клянет, ублюдок, что выбрал эту чёртову арку, заставленную коробками. Тут его едва ли найдут быстро.
Истерические, задыхающиеся рыдания не затихали. В узком коридоре коробок - явно ближайший магазин оставляет, недоумки, - сидела на земле очередная девчонка. Кстати, и в самом деле девчонка, лет, может, пятнадцати, в светлом платье, с некогда причудливой, а теперь развалившейся причёской. Что ж, на выпускной они все наряжаются.
- Что же тебя парень твой не проводил, принцесса? - горько спросила она.
Едва ли девочка могла дать вразумительный ответ. Да и что бы она ответила? Что он живёт на другом конце города? Что пошёл гулять с друзьями? Что проводил её до «безопасного района»?
Она развернулась и побежала прочь. Девчонка уже не маленькая, сама дорогу домой найдёт. Ещё и ментов вызовет, что тут совсем некстати. А может, нет. Хотя тут вариантов не остаётся.

Дома она сразу же пошла в ванную. Слишком мерзко… слишком.
Кровь смешивалась с водой, теряла густоту и цвет. Хорошая вещь - не считается холодным оружием, но убить ей не так трудно. Только бить нужно в шею - это она уже поняла. Когда бьёшь в живот - не всегда достигаешь нужного эффекта сразу же, в голову - тяжело пробивать, в грудь - лезвие не достаёт до сердца, даже попав между рёбер. Так что шея, хранящая в себе артерию - лучший вариант.

Когда утром она вышла из комнаты, то, естественно, не услышала привычно-ласкового «Оленька!». Хотя почему привычного? За год давно пора отвыкнуть. Да и какая она теперь Оленька? Оля, Оленька давно исчезла.
Больно. Шрамы болят - к чему бы это? Впрочем, она не суеверна и не верит в прогнозы погоды по радикулиту и предсказание будущего по шрамам. Боль говорит только о том, что пора принять таблетки.
Но и тут поджидало не самое радостное событие: обезболивающего не было. Вроде бы недавно купленная пачка валялась пустая где-то в глубине шкафчика.
Неужели придётся сделать это?
Нет, нет и нет.
Надо потерпеть. Всего лишь до темноты. Всего до вечера. Каких-то несколько часов, не больше. Поработать, может, сделать пару заказов.
Но нет. Больно. Чёрт, как же больно, как будто они расползаются, зудят, больно…
С каждой минутой становилось хуже. Шрамы ныли, и вместе с ними ныли рёбра, словно каждое медленно выкручивали, и лёгкие. Ольга уже поняла, что вытерпеть этого ещё несколько - на самом деле больше, чем несколько, - часов она не сможет.
Оставался только один выход.
Она накинула куртку и выбежала из квартиры. Впрочем, пустовало тут недолго - Ольга вернулась минут через пятнадцать. С драгоценными коробочками в руках.
Несколько таблеток она проглотила ещё в аптеке, наверняка под внимательным взглядом провизорши. Ну, утешает уже то, что та не вызвала «Скорую». Ольга всё же постаралась привести себя если не в «цивилизованный» вид, то хотя бы в терпимый. То есть выглядела так, что при взгляде на неё желание вызвать неотложку ( или психиатров) если и возникало, то не настолько острое, чтобы и в самом деле сделать это.
Люди зря считали странными её вечно свободные и толстые свитера и куртки. Эта одежда, этот покров берег любопытствующих от куда более страшного зрелища.
Ольга кинула таблетки на обеденный стол, едва не сбив солонку. От резкого движения шрамы негодующе толкнули Ольгу болью - но не так сильно, как раньше. Ничего, скоро таблетки подействуют полностью и парализуют все нервные окончания, не давая боли чувствоваться. Или что там делают обезболивающие?..
Думать отчего-то становилось трудней. Наверное, она всё же права в принципе действия этого препарата.
Боль отступала. Ольга готова была побить себя за то, что не смогла её вытерпеть и вышла на улицу днём. Тем более что сегодня слишком светло. И если уж она перетерпела боль тогда, когда получала эти шрамы, то теперь и подавно смогла бы, конечно, смогла, если бы не поддалась…
Ольга села в угол, вернее, забилась туда, как побитая и умирающая собака, как паук, которого осветили фонарём, забилась в темноту. Со стороны зрелище было страшным и почти сюрреалистическим: запущенная кухня, на которой, видимо, не готовили; окно, плотно укутанное в тёмные и, похоже, никогда не раздвигаемые шторы; пыль на столе и пачки лекарств в этой пыли; а в углу сидит, обняв себя за плечи, девушка или молодая женщина. У девушки чёрные спутанные волосы и бледная кожа. Она невероятно худа. А когда присматриваешься, становится понятно и ещё одно - у неё нет груди.
Конечно, никто и никогда этого не увидит. Мать и сестра не знают даже её номера телефона. Коллеги никогда не заглянут сюда, потому что предпочитают виртуальное общение с невидимым партнёром - веб-дизайнером. Может, кое-кто из них даже считает её мужчиной. Или инвалидом.
Она всё-таки выпила слишком много проклятых таблеток. И пробыла слишком долго на проклятой светлой улице. Теперь она расплачивалась за это тем, что сидела в воняющем плесенью углу и смотрела в стену. Она смотрела кино, свое кино, настоящее, реальное 3D со всеми эффектами вплоть до тактильных.
Вот маленькая черноволосая девочка заходит в кабинет к высокому улыбчивому мужчине. Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Здравствуй, Оленька. Хочешь поработать на компьютере? Иди, не бойся, я научу.
Вот девочка уже постарше. Снова здравствуйте. И ещё раз, ещё взрослее. И ещё.
Вот девушка гуляет с парнем. Оба вполне симпатичные - он, светловолосый и высокий, в синей кепке, и она - невысокая, с широкими бёдрами и пышной грудью, которую так смело подчеркнула вырезом майки, пухлогубая и длинноволосая. Они едят мороженое, они смеются, они кормят вместе голубей и читают на память стихи. Громко. У них спор - кто больше помнит из школьной программы. И когда она выдаёт «…в баре блядям буду…»,пожилой прохожий оборачивается и говорит: «Ну, принцесса, вам-то и не к лицу такое…», а она смеётся, краснеет и отвечает, что больше такого не будет говорить. Совсем.
Вот опять эти двое - целующиеся, обнимающиеся, а вот эта девушка и другая, помладше, тоже черноволосая, по очереди читают маленькому мальчику сказку «Синяя борода».
А вот квартира - аккуратная, не в пример этой. Звонок в дверь. Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Нет, мама уехала. Нет, Катя будет только к девяти. Хотите чаю? Нет, не чаю, Оленька, чего бы другого…
Нет.
Да.
Нет.
Следующее «да» уже стало не словом, а действием. Девушка падает на диван, утягиваемая Владимиром Сергеевичем, как камнем на шее. Не беспокойся, Оленька, это всё хорошо…
Белая юбка, задранная до талии. Майка, собравшаяся валиком у шеи. И больно внизу, а руки, они как будто грязные, губы слюнявые, как у психа. Оленька втягивает свои губы, закусывает их, чтобы не впустить в себя чужеродного. Но уже поздно и бесполезно.
Оленька, ты ведь не скажешь никому? Прости, я просто так тебя полюбил, Оля, ты ведь простишь?
Она в ванной замывала следы крови с юбки. И с себя.
Девушка, подождите, вы такая симпатичная…
Девушка, вы ведь не против? Девушка, вам ведь приятно?
Прекращай ломаться, шалава, раздвигай ноги!
Вот эта же девушка на кухне. Полуголая. С тесаком, маминым тесаком для разделки мяса, в руке. Она ненавидит своё тело, ненавидит его и говорит об этом с ножом.
Больно, больно и скользко, а это мясо на полу, что это?..
Олечка, ты что? Что с тобой? Алло, помогите, срочно, моя сестра истекает кровью…
Потом - шрамы. И рецепт на обезболивающее. Потом - нож, маленький раскладной нож. Темный парк. Ну, подожди, детка, я просто поразвлекусь…
Рукоятка в глазу. И крик. Приходится выхватывать нож из глазницы - он скребёт кость, противно, но из-за крика не слышно, только чувствуется. И снова всаживать, теперь - в шею.
Потом - подворотня. Потом - другая…
Сколько всего? Наверное, пять или шесть. Надо подумать. Надо подумать…

Ольга проснулась от холода. Почему-то, если человек спит, то замерзнуть проще. Вот и она замерзла. Что, впрочем, неудивительно. Заснула Ольга на кухне, в углу. Чёртовы таблетки неплохо справляются с болью, но проглючивает от них тоже капитально. Странно, что ей до сих пор выписывают на них рецепт. А может, просто нервы вконец расшатались и стали лёгкой добычей. Ольга почти видела, как таблетки шаровой молнией попадают в желудок и рассасываются там. Электрическими искрами впитываются в кровь и устраивают короткое замыкание в нервах. Несутся к мозгу, путаются в извилинах и мыслях, отдельными разрядами вызывая из памяти картинки и складывая их в фильм.
В дверь позвонили. Ольга встала, пошатнулась, схватилась рукой за стол, оставив в пыли пять длинных отпечатков. Но встала. И пошла к двери.
Кто же это мог быть? Эта дверь никогда никому не требовалась, и Ольга уже подумывала о том, чтобы отключить звонок.
- Кто там? - Ольга отодвинула черный лоскут, скрывающий «глазок».
- Оленька! Оленька, открой, пожалуйста, это я!
Пальцы Ольги впились в искусственную кожу двери с такой силой, что вот-вот должны были вспороть её. Даже учитывая, что ногтей у Ольги не было.
- Оленька, пожалуйста, это Владимир Сергеевич, я тебе хочу сказать кое-что!
Да, конечно, это он. Чуть более седой, запыхавшийся, но, как всегда, безукоризненно одетый и казавшийся в этом подъезде чем-то неуместным.
- Говорите, - Ольге пришлось повторить это дважды, чтобы её услышали. Потому что в первый раз горло словно высохло и сжалось.
- Оля…
- Говорите так или уходите.
Даже в полусвете, образованном солнцем, которое пробивалось из окна на лестничной клетке, и умирающей на площадке лампы, Ольга заметила, как Владимир Сергеевич замялся. Но потом всё же решил, что лучше говорить через закрытую дверь, чем не говорить совсем.
- Оля… Я очень жалею о том, что сделал. Твоя мама мне рассказала, что ты… сделала с собой. Оля, я понимаю, что это из-за меня, и мне нет прощения. Оля, я хочу… - он вдохнул, стараясь говорить тише, но при этом так, чтобы она слышала, - Оля, выходи за меня. И неважно, что случилось. Я обо всём забуду, обещаю тебе!
Ольга за дверью сжала в руке нож.
- Уходите.
- Оленька, твоя мама…
- Уходите, - нож вонзился в дверь.
Он медленно попятился к лестнице:
- Оля, подумай. Я положил тебе под дверь свой номер телефона. Оленька, прошу…
- Уходите! - она уже кричала, не заботясь о том, кто это может услышать.
Она выглянула за дверь только спустя полчаса. На пороге лежал букет. Пять алых роз и зеленые перистые листья. Приколотая к обёртке бумажка с визиткой.
Ольга втащила букет в дом и поставила в банку. Без воды. Несколько дней она с садистским удовольствием наблюдала, как умирают цветы. Сначала повисли головки, словно им переломали шеи, потом лепестки стали высыхать, покрываться морщинами. Ускоренная старость. Разумеется, с обычным для старости концом.
Владимир Сергеевич не мог ей позвонить, но писал е-майлы, сделанные словно под душевную (а может, и не только душевную) копирку и оттого похожие как муравьи. И такие же назойливые.
Ольга не знала, как он выяснил её адрес и электронную почту. Равно как и то, почему он вдруг решил на ней жениться. Но сейчас волновали не столько причины, сколько последствия.
«Я обо всём забуду». А как же она?! Она сможет забыть? Сможет забыть юбку в крови, и боль, и стыд, обжигавший щёки, и всё остальное? Ведь не она виновата, что он - животное! Как и все остальные, все мужчины, все, кого она убивала в подворотнях!..
Что делать? Сбежать? Переехать? Снова разорвать все контакты и исчезнуть? Но это только пока он снова её не найдёт. Отказать? Но отказов этот человек явно не понимал. Достаточно успешный в своём деле, он думал, что достаточно только усилий - и всё станет твоим.
Тогда хватит отсиживаться, решила Ольга в один из вечеров после очередного письма. Менять жизнь можно по-разному…
Она потянулась курсором к кнопке «Ответить» - впервые ответить на письмо от этого адресата.
«Я согласна».

… - Леди, а почему вы носите кольца на цепочке? Никогда такого не видел.
Впрочем, Майкл никогда не видел и таких женщин. Настолько асексуально худых, и вроде даже как… не то чтобы запущенных, но явно не желающих казаться хоть сколько-то красивыми. И три кольца на цепочке. Одно достаточно дорогое - светлое золото с крупным сапфиром, два других попроще, но тоже недешёвые. И ещё одно переливалось бриллиантовой звездой на пальце. Настоящий бриллиант, уж Майкл-то знал в этом толк.
- Боюсь, однажды пальцев хватать не будет, вот и готовлюсь.
Она говорила без злобы или раздражения, но и без тени улыбки. Просто говорила, даже без внутреннего подтекста, который так любят искать психологи. Майклу стало не по себе. Женщина отвечала так, словно отпихивала от себя. Желание разговаривать с ней отлетело, наверное, в космос.
- Добро пожаловать в наш отель, леди. Повеселитесь в нашем городе.
-Непре…
- Оля, ты уже позвонила домой? А то твоя мама вечно беспокоится, когда ты летаешь. Думает, я пущу самолёт в землю вместе с тобой.
От машины шёл темноволосый мужчина в джинсах и рубашке. Майкл даже удивился, что у этого жизнерадостного и улыбающегося человека такая жена. Он не понял, что мужчина ей сказал, но вот его тон читался легко - какая-то беззаботно-усталая шутка.
- Конечно, Андрей.
Ольга развернулась и пошла к мужу. В этот раз пришлось тянуть долго. Но во Флориде столько крокодилов, а Андрей так любит охотиться…

@темы: ориджинал, гет, хроники безумия, дарк

---

В френдленте паника по поводу дизов и аватаров. А я что, один такой рыжий, у которого всё отображается? Хотя это, наверное, типа как справедливая плата, ибо моя интернетовская сеть становится всё глюченней с каждым днём. Периодически выкидывает. А в качестве возмещения отображает все дайры в человеческом виде.
И да, у меня новый эксперимент. Поставлен на российской почте. Посмотрим, что из него получится. Чисто с практической точки зрения эксперимент полезный.

---

Что такое рифма, что такое ямб?..

А рвётся…

Иногда бывают чертовые мысли,
От которых никуда не деться,
Что ядом слепоты безумной брызнут -
Не станет в мозгу ни Платона,
ни Ленца.

И думать начинаешь:
как же это -
Взлететь мне с высоты и до земли,
Что до костей асфальтовых раздета?
А ветер говорит:
“Иди и сомни!»

Подумать, как свинцовой пулей
Стрелять; в себя её принять,
А может,
даже лучше целый улей,
Всю полную шальным металлом рать.

Есть тысяча средств для того,
Чтобы втоптать тебя в небо.
Но смысл скажите его?!
Пускай я на небе и не был,

Но стоит ли это ту цену?
А что там?
Зачем вам?
Вот ты поклоняешься дзену.
Ну, покажи мне обман!

Я не уйду добровольно!
Со мной попотеть вам придется,
друзья,
Я путь выбирал не окольный!
«Сдавайся!» -
Сдаваться нельзя!

@темы: строчки из нитей мозга

---

Чёрт, это непередаваемо.
Я честно сидел над уроками. Да, правда честно, до несгибания пальцев и неразгибания шеи. Но когда отец поехал кататься на велике... ну, кто б сомневался. Я не выдержал и сорвался тоже. Нарезал неплохой круг. Отморозил пальцы и те остатки мозгов, которые не вышибло сегодня на баскетболе мячом. Но счастлив.
Вот так вот. Велик меня не подводит.

---

А кто хочет помочь мне в одном суперважном деле? В смысле, в перетаскивании одного человека в РУДН. На медфак.

---

Последний возлюбленный день.

Живёшь не годы, а часы,
Но может, ты старше меня.
И не минуть тебе смерти косы,
Близнец предыдущего дня!

Запад раздробит тебя на куски,
Кровью окрасив полнеба;
Траур недолгий - не видно ни зги,
И нищий помянет лишь - хлебом.

Кому-то что-то ты принёс,
А может, и забрал.
Кому-то - горе, реки слёз,
Кому-то - карнавал.

Родился кто-то нынче,
Быть может, там, где я.
Вот он, ребёнок, хнычет,
А рядом - вся семья.

А может, что-то больше
С собою ты привёл.
Не знаю - ведь с тобой же
По небесам не шёл.

Но знаю точно я одно:
Что заберёшь с собою,
Что, может, утянешь на дно
Иль схоронишь под землёю.

Не знаю я, кто раньше догорит:
Ты, поседевший, но юный,
Иль я - простёртый под небом, «пиит,
Не знавший своея лагуны».

Моё дыханье воздух заберёт,
Оставив для других его, для жизни,
Работать сердце не перестаёт,
Но ненадолго - знаю, как Всевышний.

…Ты с кем-то занялся любовью -
Вторым или третьим ты был
В союзе, повязанном солью?
Да, я ещё не остыл.

Я говорю пока с тобою,
Пытаюсь тебя я узнать.
Ладонью твой пульс я накрою,
Спрошу еще: «Как твоя мать?»

Что родила ценой жизни,
Когда уже стала стара,
Когда мне казалось, что свистни -
И рухнет её пелена.

Она родила, умирая,
Бледнея и тая в крови.
Предсказана доля такая -
Её ты теперь не зови.

…Холод хватает за вены,
До сердца добраться желая.
Я слышу хохот гиены…
Да, верно, мерещится, знаю.

Как молоко стало небо -
Бесцветным и светло-пустым.
«Эй, по земле идут слепо?»
“Поэт, ты уж умер, остынь!»

«Нет!» - птицей пока ещё бьётся
Сердца комочек в груди,
Трубки вокруг руки вьётся,
Слышу я чьё-то: «Иди!»

Больница. Спасают. Зачем же?
Безумцы, оставьте меня!
Хочу умирать я в одежде,
На алое небо смотря.

А ты всё здесь, я чувствую сейчас
Дыханье перед смертью ледяное.
Скоро не станет обоих из нас…
Останусь с одним лишь тобою.

Кто ж раньше? Ты иль я? А впрочем,
Неважно это. Я был ведь любим,
Но время машинкою строчит -
Я становлюсь с тобою одним.

@темы: строчки из нитей мозга

---

Вы нас не ждали, а мы припёрлись

Название: Шанс или Все иначе
Автор: Темный ангел огня
Фандом: «Пункт назначения»
Рейтинг: R (для умных - некрофилия вообще обычно НЦ подразумевает, так что рейтинг не завышен)
Персонаж/Пейринг: ?/Алекс, упоминание Картер/Алекс/Клер
Предупреждения: некрофилия, слэш, гет, секс втроём (упоминание), авторский (потокомыслиевый) стиль
Дисклеймер: все создателям фильма
Размещение: с разрешения
От автора: никто не хотел мне этого написать? Ну вот и получайте тогда
И да, помните, я говорил, что хотел бы написать макси по этому фандому? Но это надо ОСов вводить… жесть, в общем. Кое-какие идеи в концентрированном виде слил сюда


Эй, Алекс, ты все же здесь оказался. Может, раньше, чем надеялся ты и позже, чем ожидал я. Но в итоге мы оба ошиблись.
Алекс Браунинг лежал на столе, мертво блестевшем в столь же мёртвом свете ламп. Здесь всё мертвое. И Алекс тоже мёртв. Он умер сегодня, умер тем способом, с которым обычно и ассоциируется внезапная смерть и жизненная рулетка. «А вдруг кирпич на голову упадёт?» - сколько людей говорят это ежедневно?
Всё уже готово к обычному ритуалу погребения: вымытая из волос кровь утекла в канализацию, где будет ещё долго беспокоить своим запахом крыс; череп, к удивлению, не сильно пострадавший, тоже собран. Всё остальное можно сделать потом.
Сейчас Алекс почти прежний. Почти - потому что отсутствие жизни чувствуется всегда, как бы хорошо -стараниями работников морга - не выглядел труп. Может, это выдавали незамазанные ссадины со свернувшейся мертвой кровью. Может, слишком белая кожа, похожая сейчас на лист бумаги. А может… чёрт знает, просто понятно, что человек мёртв.
Пальцы коснулись холодного лба, провели по щекам и остановились на губах. Вторая рука двигалась навстречу - но по груди. Парень ещё не закостенел - препараты делали своё дело, но мышцы, пусть и расслабленные до абсолютного значения, кажутся твёрже.
Теперь Алекс принадлежит только смерти… но и этому моргу тоже, пусть в гораздо меньшей степени. Пусть и ненадолго.
Он уже повидал их всех… с того рейса. Тода с обвивавшими шею порезами и наполненными кровью глазами. Терри - истрепанный кусок мяса. Обгорелый труп, в котором с трудом можно было узнать Валери Льютон. Две неравные части Билли Хичкока. Вот Картера Гордона привезли в металлическом гробу, но догадаться, что с ним, было нетрудно.
Они все были его. И вот теперь - Алекс Браунинг. Самый, пожалуй, интересный. Юный провидец. Юный отважный мальчик, который пытался победить то, что даже не видел по-настоящему. Если бы видел - не стал бы даже пытаться.
Хотя, может, и стал бы.
…Какой же он холодный. Всё же быть живым ему, наверное, шло больше. Судя по тому, каким он был тогда, в первую их встречу, каким он был после, с Картером и Клер.
Это было интересно узнать. Да, мертвые не очень общительны, но при желании даже их можно разговорить. Как и смерть, хотя это русская рулетка. Но разве жизнь - не то же самое?
Он видел это, словно был там. Видел, как Алекс целовал Клер, а Картер целовал Алекса. Как сплетались, словно в судороге, пальцы молодых людей, сжимая узкую ладонь девушки. Как они обнимались в темноте, становясь каким-то многоруким, неведомым прежде существом. Как Клер соединяла их в себе, закусывая губу, как шептала: «Я люблю вас, ребята…»
Всё же смерть связывает гораздо прочнее жизни, верно, Алекс? А как ты думаешь, почему она оставила вас на эти полгода? Может, потому, что вы забыли о ней? Может, ты был прав и всё это - только у вас в головах? А может, ей хотелось поиграть?
Я не скажу тебе правильный вариант. Все равно он уже не важен для тебя.
… Картер ушёл первым. Но двое оставшихся ещё долго держались - но только друг за друга. Больше не за кого. Их ведь уже не было среди живых.
Теперь Клер не за что держаться. Надо подумать, сколько времени пройдёт, прежде чем и она окажется на этом столе.
Алекс, как думаешь, а что случилось бы, если бы ты остался в самолёте? Не жалел ли ты, что вышел?
Он ждал Алекса. Знание - мертвое - гораздо вернее живой надежды. Всё живое умирает.

… Но всё же, пока эта надежда жива, она пытается бороться. Может, поэтому она и заставила его сказать Клер и Кимберли про новую жизнь? Да, они наверняка не сумеют этим воспользоваться. И она, та самая, наверняка не простит ему предательства.
Но пусть у Клер будет этот шанс.

@темы: драббл, слэш, фанфик, "Пункт назначения", гет

---

Как хуево, когда палят за тем, что важно. Ну вот ни разу не почесался б, не будь оно важно, честно.
Может, так жить и легче, но трындец всё равно. Да, знаю, это невозможно, но так и есть.